40 лет, или даже больше, я не помню точно, я делал всё что мог, чтобы дать людям дома, больницы, школы, и когда они были голодны, я дал им пищу. Я превратил пустыню вокруг Бенгази в сельскохозяйственные угодья. Я стоял под бомбами ковбоя–Рейгана, когда он убил мою приёмную дочь. Он пытался убить меня, но вместо этого он убил бедного невинного ребёнка. Тогда стал я помогать братьям и сёстрам из Африки деньгами для Африканского союза. Я сделал всё возможное, чтобы помочь людям понять концепцию реальной демократии, распространив народные комитеты по всей нашей стране. Но этого никогда не было достаточно: некоторые люди говорили мне (даже те, кто имели десять домов, новую мебель и одежду), что их самолюбие не удовлетворено, и что они хотели бы иметь ещё больше. Они сказали американцам и другим иностранцам, что им нужны “демократия” и “свобода”, не понимая, что это горловина системы, в которой самая большая собака пожирает остальных. Они были заворожены этими словами, не понимая, что в Америке нет ни бесплатных лекарств, ни бесплатных больниц, ни бесплатного жилья, ни бесплатного образования, ни бесплатного питания, кроме тех случаев, когда люди попрошайничают или выстаивают длинные очереди чтобы получить похлёбку. Что бы я ни делал, этого никогда не было достаточно для некоторых. Но другие знали, что я сын Гамаля Абдель Насера. Насер был единственным настоящим арабским и мусульманским лидером, когда он постановил, что Суэцкий канал принадлежит народу, он был подобен Салах–аль–Дину. Я пытался следовать по его пути, когда постановлял, что Ливия принадлежит моему народу. Я делал это, чтобы сохранить мой народ свободным от колониальной зависимости — от воров, которые ограбили бы всех нас.

Сейчас я под атакой крупнейших сил в военной истории, мой маленький сын Африки Обама хочет убить меня, чтобы отнять свободу нашей страны, чтобы отнять у моего народа наше бесплатное жильё, нашу бесплатную медицину, наше бесплатное образование, наше бесплатное питание, и заменить это американским стилем грабежа, который называется “капитализм”. Но все мы в Третьем Мире знаем, что это значит. Это значит: корпорации правят странами, правят миром, а народы страдают. Таким образом, для меня нет выбора, я должен занять своё место, и если Аллах пожелает, я умру, следуя его пути, пути, который сделал нашу страну богатой полями, сытой и здоровой, и даже позволил нам помогать нашим африканским и арабским братьям и сёстрам, дать им работу у нас в Ливийской Джамахирии.

Я не хочу умирать, но если это нужно, чтобы сохранить эту землю, народ мой, тысячам людей, которые все мои дети, то так тому и быть.

Пусть это завещание будет моим свидетельством перед миром. Что я как маяк стоял под ударами крестоносцев НАТО, стоял под ударами жестокости, стоял под ударами предательства, стоял против Запада и его колониальных претензий, стоял вместе с моими африканскими братьями, моими настоящими арабскими и мусульманскими братьями. Когда другие строили замки, я жил в скромном доме или в палатке. Я никогда не забывал моей юности в Сирте, я не транжирил наше национальное достояние. И, как Салах–аль–Дин, наш великий вождь мусульман, который спас Иерусалим для Ислама, я взял лишь немного для себя лично…

На Западе некоторые называют меня “умалишённый”, “сумасшедший”, но они, зная истину, продолжают лгать. Они знают, что наша земля является независимой и свободной, а не находится под колониальной оккупацией. Знают, что моё видение, мой путь был и остаётся ясным для моего народа. Знают, что я буду бороться до последнего вздоха, чтобы сохранить нашу свободу. Да поможет нам всемогущий Аллах оставаться верными и свободными.